Д. Мамин-Сибиряк

Светило раннее весеннее крымское солнце. Красавица Ялта еще спала, то есть спали господа, а набережная и пристани уже работали. Одним из первых на набережной появлялся Фрол Иваныч, человек неопределенных лет, в рваном пиджаке и белом переднике.

...Собственно, на набережной и на пристанях у Фрола Иваныча не было никакого дела, но он каждое утро считал своим долгом обойти весь берег. Как же не поговорить с вернувшимися с моря рыбаками, с артелью турок-носильщиков, с швейцаром гостиницы, - Фролу Иванычу все нужно было знать. Сегодня море было задернуто густой пеленой тумана, и на пристани ждали срочного парохода, который должен был прийти из Севастополя еще вчера вечером.

- В тумане всю ночь кружится, - объяснял швейцар тоном специалиста. - Ночью свистки подавал... Надо полагать, где-нибудь под Алупкой застрял...

...В горах, окружавших Ялту высокой стеной, туман уже начинал подниматься. Выделялись отдельные гребни, освещенные утренним солнцем... В воздухе чувствовалась уже наливавшаяся теплота, и море ласково облизывало береговые камни ровной зеленой волной. Из тумана показывались рыбачьи лодки, в переливавшейся зеленой ткани моря весело кувыркались неугомонные дельфины... На пристанях работа кипела. Разгружались несколько судов с лесом, кирпичом и железом. По сходням, как муравьи, тащились носильщики.... В утреннем воздухе постепенно накоплялся и нарастал смешанный гул рабочего приморского дня. Чувствовалось в самом воздухе что-то такое бодрое, радостное и обещающее, как улыбка выздоравливающего человека, - после зимней спячки здесь начинало все улыбаться - и море, и горы, и качавшиеся на рейде суда, и даже эта пестрая толпа поденщиков, облепившая набережную, мол и пристани.

Фрол Иваныч давно присмотрелся к постоянным ялтинцам и сразу мог определить каждого чужестранного, особенно своих русачков из Курской,

Орловской или Тамбовской губернии. Он сам был тамбовский уроженец и узнавал земляка по одежде и говору безошибочно.

- Ион прийшов... - говорил он, встречая своего тамбовца.

Эти "ионы" начали появляться на южном берегу Крыма все чаще и чаще и тащили за собой своих баб, искавших работы на табачных плантациях или "около винограду". У Фрола Иваныча сохранилась тоска по родине, и он всячески старался определить земляков к какому-нибудь подходящему делу. Куда же им деться в самом деле... Не от добра "идут у Крым". Значит, дома нечего делать, ну, и идут..

...С моря донесся далекий свисток.

Фролу Иванычу решительно не было никакого дела до подходящего парохода, но он бежал, точно на пожар, обгоняя других и толкая встречного и поперечного. Туман только что начал подниматься над морем, и вдали виднелся силуэт подходящего парохода... Сделав круг, он тяжело подошел к пристани точно железное чудовище. На пристани поднялась обычная в таких случаях суматоха, и больше всех суетился, конечно, Фрол Иваныч. Когда публика хлынула с парохода, он первым бросился по сходням на палубу...

- Эй, Фрол Иваныч, постой немножко,- остановил его на палубе третьего класса знакомый голос.

Перед ним стоял приземистый старик в красной рубахе, в валенках и полушубке, с большой котомкой за плечами. Серая от проседи борода падала на широкую грудь волнистыми космами.

- Мосеич, да это ты?! - ахнул Фрол Иваныч, останавливаясь. - А мне сказывали, что ты помер...

- Ан жив Мосеич... Поклоны тебе привез. Танбовская губерния кланяется...

Из-за Мосеича выглядывало румяное курносое девичье лицо. По глазам и по вздернутому носу Фрол Иваныч сразу определил, что это или дочь, или племянница, а по лаптям и накинутой на плечи свите из белого домотканного сукна - настоящую "танбовку". В сторонке отдельной кучкой стояли тамбовские Панасы, Федосы, Савелы и Петряи, тоже в свитах из домотканного сукна и некоторые в лаптях...

Первыми восклицаниями разговор исчерпался, и Фрол Иваныч не находил, что сказать землякам, хотя вопрос был всегда готов: зачем пожаловали?

- Донька, уйди, - отстранил девушку Мосей и, отведя в сторону Фрола Иваныча, вполголоса заговорил: - А мы, значит, того, Фрол Иваныч...

- Работы искать?

- Правильно...

Еще раз оглянувшись, Мосей подмигнул и прибавил:

- Неспроста мы сюда-то пришли этакую даль... Еще по зиме наслышаны были, что царь строит каменный мост через Черное море, ну, значит, и того, народ нужен...

Фрол Иваныч расхохотался. И придумает же эта Тамбовская губерния... Каменный мост через Черное море. Тоже, натощак не вдруг и выговоришь. Когда он стал разуверять Мосея, теперь уже тот расхохотался в свою очередь.

- Ладно, ладно, перестань морочить, Фрол Иваныч... Нечего тут скрываться.

- Да хоть кого спроси!..

- И то спрашивали дорогой. Никто не хочет правду сказать, все скрываются.

- Это мол будут продолжать, Мосей, а ты мост выдумал.

Мосей хлопнул Фрола Иваныча по плечу и, подмигнув, закончил:

- Ну, пусть будет по-твоему, а мы кубыть тебе верим... Целую артель вывел. Ну, Танбовская губерния, трогай!..

Подрядчик Никитич уже заметил эту кучку тамбовцев и ждал их у самых сходней...

Из очерка "Перекати-поле"