Рокуэлл Кент

Из книги "О людях и горах"

Глазами зарубежных гостей

...Маленький крымский поселок Гурзуф можно назвать скорее льнущим, а не стоящим: он, словно инкрустация, прильнул к крутому и скалистому берегу Черного моря. Гурзуф в нескольких милях от Ялты. С Ялтой он делит расположенные террасами и покрытые виноградниками холмы, величественные горы. С юга он делит с Ялтой безбрежный горизонт моря и приносящий летом прохладу, а зимой тепло, мягкий ветер. Но он не делится с Ялтой... своими каменными тропинками, узкими, извилистыми, выложенными камнем горными улочками, подчас настолько крутыми, что на некоторых из них пришлось прорубить ступеньки...

Этот дом отдыха художников - безусловно большой по размерам, но далеко не роскошный - когда-то принадлежал уважаемому дореволюционному художнику Коровину. Он построен на одной из нависающих над морем и покрытых садами террас. На его балконы, обращенные к морю, выходят двери всех комнат. Дом обладал своеобразным очарованием, которое еще больше усиливалось присутствием многочисленных гостей, заполнивших его до отказа. Вместе с пятьюдесятью остальными отдыхающими мы составляли одну большую семью...

...Неподалеку от Гурзуфа мы посетили один из многочисленных в Советском Союзе пионерских лагерей. Этот лагерь, Артек, раскинулся на морском берегу, на огромном участке парка. Он может вместить одновременно до 1400 ребят, которые размещаются в отдельных зданиях группами по 200-300 человек. Мы в Америке много слышим и читаем о плановой обработке советской молодежи для того, чтобы она жила в соответствии, как мы называем, с советским "образом жизни". Причем зачастую об этом говорят и пишут с большой злобой. Ну что ж, в Артеке мы увидели эту систему "обработки" в действии.

О моральных и других качествах, которые прививаются там детям, можно - а на мой взгляд, не только можно, но и нужно - судить по тому, как выглядят дети, как они поступают и живут, по тому, как и о чем они говорят, по тому счастью, с каким они предаются играм и забавам, по тому, чего они достигают в результате труда и учебы. И тогда нужно признаться, как сделали это мы, что здесь с большой любовью воспитываются будущие граждане, которые станут гордостью своей страны, станут оплотом доброй воли и мира для всего земного шара. И у меня невольно мелькнула мысль: "Ах, если бы мои собственные дети и внуки смогли побывать в Артеке..."

Таким же долгим и счастливым, наполненным дружеской теплотой и блестящим остроумием, был прощальный банкет, устроенный в Гурзуфе в нашу честь. Долгим, очень долгим оказалось на следующий день наше прощание. Ведь так много рук надо было пожать! Скольких надо было обнять! В конце концов, нагруженные букетами цветов, мы тронулись в путь по извилистым горным улицам Гурзуфа и, оставив его позади, выехали на приморское шоссе. За этим маленьким поселком, за вершинами гор и утесами, обрамляющими бухту, простиралось спокойное синее море, а из морской глубины выступала гора Медведь, который, по преданиям, все пьет и пьет морскую воду, пытаясь осушить море и добраться до своей затонувшей возлюбленной. Все время мы оглядываемся назад, и вот достигаем поворота, за которым скрывается Гурзуф. Слезы застилают глаза Сэлли: "До свидания, дорогой Гурзуф".

Из книги "О людях и горах"