Манолис Глезос

Этого не забудешь!

Глазами зарубежных гостей

Я расскажу о нескольких незабываемых часах, которые пережил в Советском Союзе летом 1963 года, в жаркий день в Крыму у берега синего моря, которое так напомнило мне моря, омывающие берега моей Греции.

Когда я получил почетное для меня приглашение открыть новый летний сезон в международном секторе пионерского лагеря Артек, я был радостно взволнован. Сам не знаю почему.

Мне много приходится выступать перед различными аудиториями, маленькими и большими, и, казалось бы, что особенного еще в одном выступлении! Что же, детей, что ли, стесняться? Но внутренний голос говорил мне, что нет более ответственного выступления, чем перед детьми. Ведь дети - это будущее. И ты должен сказать этому будущему самое сокровенное.

...По мере приближения к Артеку сквозь шорох шин мы стали уже различать звонкие детские голоса. Вот на фоне яркой южной зелени выделились белые кубики строений лагеря...

И сейчас, немало времени спустя, я с волнением вспоминаю, что было в дальнейшем. У входа в лагерь нас встретила группа пионеров. Цветы, песни, аплодисменты. Красные галстуки, улыбки и снова цветы. Все это теперь перемешалось в памяти, слилось в одну живую, радостную симфонию. Стадион переполнен. Он сам - как огромная клумба.

И вот взвивается ввысь вымпел международного лагеря. Тысячи глаз следят за тем, как поднимается по шесту кусок голубого шелка, трепеща на ветру. Но я уже не вижу его: на глазах слезы, и трудно что-нибудь различить. Я вспоминаю в это мгновение, как лунной ночью мы с другом поднимали на флагштоке Акрополя флаг древней Эллады, втоптав в землю вымпел гитлеровцев. И невольная мысль приходит в голову: мы поднимали его для того, чтобы вот этот флаг международного лагеря мог развеваться здесь, как бы символизируя дружбу всей детворы земли.

А между тем на стадионе начинается парад. Идут дети разных стран. Они несут свои национальные знамена - дети Европы, Азии, Африки, Америки. Тут, на маленьком кусочке советской территории, ребята всех континентов получили возможность не только познакомиться, но подружиться, договориться между собой. Они говорят на разных языках. Пусть. Они отлично понимают друг друга.

...Передо мной многоярусный шум голосов. Колышутся разноцветные пятна. Какой-то пестрый, многоголосый букет радости...

Я начинаю говорить.

Сейчас я не помню точно, что сказал на открытии лагеря. Помню только образы, которые проносились передо мной. Мне слышались судорожные крики детей моей деревни: "Мама, я хочу есть, дай же мне поесть!" Мне вспоминается малыш у окна моей тюремной камеры. Бледный, серьезный малыш, который сначала, как мне казалось, вовсе не умел улыбаться. Годами в тюрьме я боролся за то, чтобы научить его улыбаться. И вот она появилась, эта улыбка. И я говорю: "Осторожно, люди, не разбейте ее. Улыбка ребенка, радость детей- самое дорогое, что у вас есть".

Я вспомнил сирот одного из городов Алжира, где мне довелось побывать: эти дети еще недавно не знали, что такое игра. Они видели страшную войну. Они не знали вкуса молока...

И я говорю об этом.

Я говорю и будто бы слышу голоса детей, которые умерли от голода, от болезней, не успев пожить. Их голоса слышало мое сердце, и об этих детях я рад был сказать разноликим и разнокожим ребятишкам, слушавшим меня здесь, в прекрасном Крыму, под ясным, ласковым солнцем.

Так говорило мое сердце в этот день, который я никогда уже не смогу забыть. Он слился с моими впечатлениями о пребывании в стране социализма, этот жаркий, солнечный день. Он, как алмаз, сияет в моих воспоминаниях, и, помнится, в конце я обещал ребятам, что сделаю все возможное и ничего не пожалею, чтобы всегда, везде, и прежде всего в моей стране, цвели улыбки на детских лицах.

...И когда недавно юноши и девушки спросили меня, что больше всего меня взволновало в последнее время, я вспомнил этот день, пережитый мною, иностранцем, на маленьком и прекрасном кусочке советской земли.