Окаменелый корабль

Взойдите на Отлукая и поглядите на Кохтебельскiй заливъ. Что за видъ! Море синею эмалью врезалось въ широкiй, ласковый пляжъ и слилось на горизонте съ лазурью южнаго неба. Какъ крыло чайки, бросившейся въ волну, белеютъ паруса турецкихъ филюгь, и дымокъ парохода убегаетъ за дальнiй мысъ Кiикъ-Атлама.

Ушли все, и только одинъ парусъ застылъ на месте. Дни и ночи, годы, сотни и тысячи летъ онъ не движется съ места. Окаменелъ.

И моя мать разсказывала, бывало, въ детстве, какъ это случилось.

Святая Варвара скрывалась въ крымскихъ горахъ. По пятамъ преследовалъ ее старый отецъ, - Дiоскуръ, и, наконецъ, почти нагналъ у Сугдеи.

Но не настало еще время Варваре принять мученическiй венецъ. Одна гречанка изъ Θулъ, небольшого городка между Карадагомъ и Отузами, узнавъ, что гонимая - христiанка, прiютила ее у себя; укрыла на время отъ преследованiя. И случилось чудо. Садъ гречанки, побитый морозомъ, вновь пышно зацвелъ, а глухонемой ея сынъ сталъ различать речь. Заговорили объ этомъ кругомъ. Дошла весть и до язычника-отца. Догадался Дюскуръ, кто скрывается у гречанки, и ночью окружилъ ея домъ.

Какъ была, въ одной рубашке бросилась Варвара къ окну, и, незамеченная преследователями, съ именемъ Iисуса на устахъ, бросилась въ колодецъ. Поддержали упавшую Божьи ангелы и отнесли подальше отъ вулъ, къ подножью Отлукая.

Въ эту ночь у Отлукая остановилась отара овецъ. Задремавшш пастухъ, молодой тавръ, былъ до нельзя пораженъ, когда рядомъ съ собой увиделъ какую-то полунагую девушку.

- Кто ты, зачемъ пришла сюда, какъ не тронули тебя мои овчарки? И Варвара не скрыла отъ пастуха, кто она и почему бежала.

- Глупая ты, отъ своихъ боговъ отказываешься. Кто же поможетъ тебе въ горе и беде? Нехорошее дело ты затеяла.

Но, заметивъ слезы на глазахъ девушки, и какъ дрожитъ она отъ холода, пожалелъ ее, завернулъ въ свой чекмень.

- Ложись, спи до утра. Ничего не бойся. Было доброе намеренiе у пастуха.

Прошептавъ святое слово, уснула Варвара подъ кустомъ карагача.

Раскинулись пышные волосы; разметалась вся; красавицей лежала.

И не выдержалъ пастухъ. Нехорошо погляделъ на нее. Бросился къ ней съ недоброй мыслью, забывъ долгъ гостепршмства. Бросился... и остолбенелъ, а за нимъ застыло и все стадо. Окаменели все. Только три овчарки, которыя лежали у ногъ святой, остались, по назначенiю Божiю, охранять ее до утра.

Съ первымъ утреннимъ лучомъ проснулась Варвара и не нашла ни пастуха, ни стада. Вокругъ нея и по всему бугру, точно овцы, белели странные камни, и между ними одинъ длинный, казалось, наблюдалъ за остальными. Жутко стало на душе девушки. Точно случилось что. И побежала она внизъ съ горы, къ морскому заливу. Впереди бежали три овчарки, указывая ей путь въ деревню. Удивились въ деревне, когда увидали собакъ безъ стада. Не знала ничего и Варвара. Только потомъ догадались.

У деревни, въ заливе, отстаивался сирiйскiй корабль. Онъ привезъ таврамъ разные товары и теперь ждалъ попутнаго ветра, чтобы вернуться домой.

Донесъ ветерокъ до слуха Варвары родную, сирiйскую речь. Пошла она къ корабленачальнику и стала просить взять ее съ собой. Нахмурился суровый сиpiецъ, но, поглядевъ на красавицу-девушку, улыбнулся. Недобрая мысль пробежала въ голове.

- Хоть и нетъ у насъ обычая возить съ собой женщинъ, а тебя возьму. Ливанская ты.

Радовалась Варвара, благодарила. Еще не было у нея дара предугадывать будущее. Подулъ ветеръ отъ берега. Подняли паруса, и побежалъ корабль по морской волне.

Варвара зашла за мачту и сотворила крестное знаменiе. Заметилъ это корабленачальникъ и опять нехорошо улыбнулся. - Темъ лучше! А потомъ позвалъ девушку къ себе, въ каюту, и сталъ допытывать: какъ и что. Смутилась Варвара и не сказала правды. Жилъ въ душе Iисусъ, а уста побоялись произнести Его имя язычнику. И затемнились небеса; съ моря надвинулась зловещая, черная туча; недобрымъ отсветомъ блеснула далекая зарница. Упала душа у Варвары. Поняла она гневъ Божiй. На коленяхъ стала молить - простить ее. А навстречу неслась боевая трiира, и скоро можно было различить седого старика, начальствовавшаго ею. Узнала Варвара гневнаго отца; защемило сердце, и, сжавъ руки, стала призывать имя своего Господа.

Подошелъ къ ней корабленачальникъ. Все сказала ему Варвара и молила не выдавать отцу. Замучить ее старикъ, убьетъ за то, что отступилась отъ веры отцовъ. Но, вместо ответа, сирiецъ скрутилъ руки девyшки и привязалъ косой къ мачте, чтобы не бросилась въ волну.

- Теперь моли своего Бога, пусть тебя Онъ выручаетъ!

Сошлись корабли. Какъ зверь, прыгнулъ Дiоскуръ на сирiйскiй бортъ; схватилъ на руки дочь и швырнулъ ее къ подножью идола на своей трiире. - Молись ему!

А Варвара повторяла имя Iисуса.

- Молись ему! - И Дiоскуръ ткнулъ ногой въ прекрасное лицо дочери.

- За тебя молюсь моему Христу, - чуть слышно прошептала святая мученица и хотела послать благословенiе и злому сирiйцу, но не увидела его.

Налетелъ бешеный шквалъ, обдалъ сирiйскiй корабль пеной и точно белой корой покрылъ его.

Налетелъ другой и на минуту не стало ничего видно. А когда спала волна, то на месте корабля выдвинулась изъ недръ моря подводная скала, точно бывшiй корабль.

Съ техъ поръ прошли века. Отъ камней Варварина стада не много осталось на прежнемъ месте. Новые люди повели по иному жизнь, и на новую дорогу пошли старые камни. Только окаменелый корабль остался недвижимъ.

Не дошелъ до него чередъ.

- Мама,- замечалъ я въ детстве,- да ведь это - просто подводная скала.

- Конечно, такъ, мой мальчикъ. Подводная скала для чужихъ, а для насъ, здешнихъ, это - народный памятникъ христiанке первыхъ вековъ.