Элькенъ-кая, парусъ-скала

Элькенъ-кая, парусъ-скала

Поднимай парусъ, старый корабль, крепи снасти. Будетъ штормъ! Много штормовъ пережилъ Ерги Пеарасъ, не думалъ, что впереди еще самый страшный.

Давно не выходилъ онъ въ море и жилъ въ покое на старости летъ.

Каменные склады въ гавани ломились отъ его товаровъ ; мраморный дворецъ Псараса считался красой Пантикапеи, а юноша-сынъ заставлялъ сильнее биться женскiя сердца.

Пора было выбрать для него достойную, и Егри Псарасъ, казалось, нашелъ одну.

По воле отца часто навещалъ домъ купца изъ Кафы, но возвращался отъ невесты всегда задумчивый и печальный.

- Любовь, видно, такая госпожа, смеялся старикъ, что если кто подчинится ей, она схватитъ за волосы и отведетъ на рынокъ невольниковъ. Вотъ и тебя тоже.

Не спорилъ сынъ, думая о той, которую любилъ.

Та, другая, жила въ дальней деревне, куда сынъ Ерги Псараса наезжалъ, чтобы купить пшеницу.

Морщинки уже побежали по ея лицу и голосъ не звучалъ по девичьи.

Но въ глазахъ жилъ веселый смехъ и каждое движенiе ея звало на радость.

И, вcтретивъ ее, юноша почувствовалъ, какъ подернулись глаза пьянымъ туманомъ, и цепи любви, сильнее оковъ, обвили его, какъ преступника.

А она узнала слезы отъ счастья и горе отъ любви и поняла, что позднiй призывъ жизни можетъ быть cильнее смерти.

- Кому, какъ не мне, горевать, кому, какъ не мне, тосковать; у всехъ подъ окномъ поютъ соловьи, но весна обошла мою дверь.

И думала о своемъ мальчике, котораго отняли у нея въ давнiе дни. И вспоминала рыбака-мужа, и ревнивый нравъ его, и жестокую расправу съ нею.

Его звали также Ерги, но, кроме рыбачьей ладьи, у него не было ничего другого, и жилъ онъ на прибрежье Сугдеи, далеко отъ пантика-пейскихъ береговъ.

Не делилась женщина своею скорбной думой съ юношей, боялась затмить светлую минуту встречи.

И безъ того часто печаленъ былъ онъ, и слеза сбегала съ его глазъ.

И замечая это, она прижималась къ его устамъ въ замирающемъ поцелуе и, обвивая его станъ нежной рукою, напевала старую песенку:

- Любовь безъ горя, любовь безъ слезъ,

То же, что море безъ бурь и грозъ.

А между тъмъ отецъ торопилъ своего сына: корабль уже былъ готовъ, чтобы итти въ Кафу за невестой.

Ждали только попутнаго ветра - поднять паруса. И когда ветеръ зашумелъ отъ Камышъ-буруна, Ерги Псарасъ позвалъ сына.

- Пора выходить въ море.

Хотълъ сказать что-то сынъ, но увиделъ суровое лицо отца, и замерло его слово.

Къ ночи вышелъ корабль изъ гавани, и тогда слуга подалъ старику свитокъ.

- Тебъ отъ сына.

Прочелъ Ерги Псарасъ.

Если бы ураганъ, который поднялся въ груди его, могъ вырваться на волю, онъ сравнялъ бы всю землю на пути отъ Пантикапеи до Кафы. И если бы свинецъ тучъ, нависшихъ надъ Митридатомъ, опустился на голову старика, онъ не показался бы более тяжелымъ, чемъ правда, которую узналъ Ерги Псарасъ изъ письма сына.

- Пусть будетъ трижды проклято имя этой женщины. И лучше своей рукой убить сына, чемъ онъ станетъ мужемъ своей матери. Поднимай паруса, старый корабль, служи последнюю службу.

И Ерги Псарасъ кричалъ корабельщикамъ объ отчале.

- Съ ума сошелъ старикъ, ворчали люди.

- Штормъ, какого не бывало, а корабль, какъ дырявое решето.

Но звякнули поднятые якоря, и рванулось впередъ старое судно.

Какъ въ былые дни, самъ Ерги направлялъ его бегъ, и забыли оба, что одинъ дряхлее другого.

Гуделъ ураганъ. Взметная волна захлестывала борта, отъ ударовъ ея трещалъ корабельный станъ.

- Въ трюмахъ течь, крикнулъ шкиперъ.

Вздрогнулъ Ерги, но, увидевъ впереди мачтовый огонь, велелъ только прибавить парусовъ.

Точно взлетелъ на воздухъ его корабль, однимъ взмахомъ прорезалъ несколько перекатовъ волны; вместъ съ бешенымъ валомъ упалъ въ бездну, почти коснулся морского дна и снова бросился на огромный, какъ гора, гребень.

И съ вершины его увиделъ Ерги Псарасъ, всего въ несколькихъ локтяхъ отъ себя, корабль сына.

И былъ мигъ, когда оба корабля, ставъ рядомъ, коснулись бортами.

Белая молнiя разсекла черное небо, страшнымъ ударомъ расколола береговой утесъ, разбила край Опукъ-кая и обрушила его въ заливъ тысячью обломковъ.

Покрылся заливъ белой пеной, сквозь тучи пробился светъ луны, и узналъ Ерги сына и женщину съ золотистыми волосами. Узналъ Ерги эти волосы и крикнулъ сыну, пересиливая ураганъ:

- Она твоя мать, будьте прокляты оба!

Налетелъ новый шквалъ, уходившiй гребнемъ къ небу, бросилъ всех на дно развернувшейся пучины, и исчезли они навсегда въ морскихъ недрахъ.

Такъ было.

Верьте.

А на томъ месте, где случилось, увидели люди потомъ две скалы и приняли ихъ за корабли, догоняющiе другъ друга.

Пробегаютъ суда мимо этихъ скалъ, видятъ ихъ люди и принимаютъ попрежнему за корабли, а подойдя ближе, улыбаются своему обману.

И не знаютъ, что въ обмане - правда.