Ялыбогазскiй камень

Успокоиться на веки...

Донеслась изъ ущелья девичья песня, высокой нотой прорезала воздухъ, на мгновенье оборвалась и тутъ же, подхваченная многими голосами, развернулась по долине.

Это девушки спешать домой, покончивъ съ укладкой винограда; спешатъ, точно быстро набегающiя сумерки подгоняютъ ихъ.

И пугливо оглядываются на заколоченный домъ, о которомъ разсказывають въ народе страшное. Одинокiй домъ въ самомъ горле ущелья, где не помнятъ, чтобы кто нибудь жилъ.

Торопится пройти поскорее это место одна отставшая и, роняя изъ платка виноградную кисть, бегомъ догоняетъ подругъ.

Не бойся, милая девушка, никто не тронетъ тебя; давно перестали пугать людей говорящiе духи Ялы-Богаза, - съ техъ поръ, какъ съ приходомъ новыхъ людей позабылась старая сказка; и одноглазый великанъ, бросавшiй глыбами скалъ въ проходящихъ по ущелью, не встанетъ изъ могилы.

Вместе съ серой скалой разбили эту могилу на мелкiе камни, чтобы свезти въ низину, где въ зеленыхъ садахъ белеютъ хорошенькiе домики. Иди, девушка, спокойно. Дома уже дымится въ каганке ужинъ, вкусный ужинъ после трудового дня. И если теплая ночь пересилить сонную усталь, ты прильнешь потомъ къ коленямъ бабушки Ирины, и разскажетъ тебе старуха сказку о великане, о томъ самомъ, что жилъ когда то въ Ялы-Богазе.

Глядя на светлыя звезды, ты не дослушаешь до конца. Изъ за высокихъ тополей покажется темный великанъ, блеснетъ горящимъ глазомъ, протянетъ къ тебе руки и, не доставъ девичьей косы, уйдетъ въ туманы долины.

Вместе съ ними потянется къ Ялы-Богазу, посмотреть, на месте ли камень со следами шести пальцевъ его руки.

Тверже камня и стали были они, какъ сила, которую онъ носилъ. Изъ всехъ тополей самый высокiй не достигалъ его плеча, и морская волна въ зимнюю бурю не могла заглушить его голоса.

Боялись великана люди и когда слышали его ревъ отъ Ялы-Богаза, спешили выгнать ему овцу или быка, чтобы успокоить гневъ.

А вслъдъ за спадомъ листа, въ наступающей мъсяцъ свадебъ, хотелъ великанъ большей жертвы.

Тогда дрожали окна отъ его рева и потухалъ огонь въ очагъ. Тогда напуганные люди выбирали одну изъ девушекъ, уводили ее въ Ялы-Богазъ и оставляли связанной на высокой скале, чтобы великанъ могъ легче взять ее.

Чъмъ дальше, темъ больше терпели отъ него люди, не зная, какъ избавиться

Но, чтобы уйти отъ беды, мало только терпеть. Нашелся, кто подумалъ такъ. Нашелся смелый, какъ орелъ, который не боится людей, какъ бы высоко они ни поднялись.

- Препи на тон скотосо! Нужно убить. Посмеялись надъ нимъ въ деревне.

- Онъ - какъ гора, а ты, какъ мышь передъ нимъ.

И, чтобы посмъяться до конца, отправили его къ великану, въ месяцъ свадебъ.

- Иди, если смелъ не на словахъ только.

Солнце зашло за Ечки-дагъ, и отъ Кара-дага показался всхожiй меcяцъ, а юноша не дошелъ еще до Легенеръ-Кая, гдъ ночевалъ великанъ.

Остановился онъ на одной изъ скалъ отдохнуть, оглянулся на долину.

Серебрились на месяце тополя, серебристой чешуей покрылось море. Стихъ ветеръ, смолкли голоса Ялы-Богаза, въ деревнъ зажглись огни.

- Хорошо у насъ въ долине, подумалъ юноша, - но лучше не жить, чемъ сносить гневъ. Скоро нужна будетъ новая жертва; можетъ быть, отдадутъ мою Эльбисъ.

Вспомнилъ юноша свою Эльбисъ и запелъ любовную песню.

- Любовь - это птичка весны; 
Пришла ей пора прилететь, 
Послали арабченка въ пустыню, 
Послали узнать у гречанки, 
Какъ ловится эта птичка весны. 
Сказала старуха гречанка: 
Глазами ловятъ птичку - любовь; 
Глазами поймаешь - сама 
Упадетъ потомъ на уста, 
А съ устъ не замедлитъ, играясь, 
Проникнуть и въ сердце. 
Ха, ха.

- Проникнуть и въ сердце...

- Проникла уже, подумалъ юноша и услышалъ каменный голосъ:

- "Ха, ха", поешь-пой, лучше пой, чтобы и со мной случилось такъ, какъ поешь.

Подумалъ юноша. Улыбнулся своей мысли, обещалъ помочь.

- Жди завтра. Приведу свою Эльбисъ.

И на завтра привелъ свою Эльбисъ, красавицу Эльбисъ, лучше которой не было въ деревне.

Великанъ отдыхалъ у скалы и казался горой, которая шевелилась. Оттого девушке стало жутко.

Но, взглянувъ на юношу, она забыла страхъ.

- Посмотри - нравлюсь ли я тебе, крикнула девушка. Если нравлюсь - открой пошире глазъ, и я пошлю тебе мою птичку любовь.

И открылъ свой единственный глазъ великанъ, и пустила девушка въ него каменную стрелу съ отравой.

Взвылъ отъ боли великанъ, затрясся отъ воя его воздухъ, громовымъ перекатомъ понеслось по горамъ эхо. Хотелъ броситься къ девушке, но, ослепнувъ, оступился и сталъ кататься по земли; затряслась земля, и сама собой вырылась подъ нимъ въ скале могила. И въ минуту последняго гнева сталъ швырять онъ во все стороны глыбами скалъ. И одна такая глыба упала въ Ялы-Богазе во дворъ заколоченнаго дома, где лежитъ и теперь со следами шести пальцевъ руки великана.

Кончена сказка. Спитъ девушка на коленяхъ старухи, и гладитъ старуха дряхлой рукой ея шелковистые волосы.

Спи спокойно, милая, не бойся етраховъ. Жьтъ больше на свете страшныхъ великановъ.

Только отчего такъ не спокоенъ твой сонъ, такъ высоко вздымается грудь и вздрагиваетъ юный девичiй станъ?

Или причудился во сне кто - другой, котораго боишься ты больше великана сказки, или та птичка, что поймали твои глаза, когда шла ты на работу, уже успела опуститься на твои уста и трепещетъ теперь въ твоемъ сердце?