Д. Фурманов

На Яйлу (Из очерка "Жемчужина Юга")

Яйлой тут называют всю хребтину гор, но есть у этой хребтины вершина, которую видно далеко-далеко с моря. Мы и порешили туда идти. Вечером, часов в шесть-семь, тронулись. Было всего нас человек десять. Компанией. На ночь...

Чарующая дорога - в лунную ночь она еще причудливей, еще прекрасней, чем под солнцем. Мы ползли по скалам, гуськом выравнивались по тропкам, дружной артелью грудились там, где дорога широка, - с песнями брали яйлинские подступы. Моря из мрака не было видно, но все мы чувствовали близкое его дыханье. Оно было где-то вот-вот рядом, волновалось, шумело, говорило о себе.

В полночь были у вершины. Дальше идти отказывались ноги. На лужайке разложили костер, сели кружком...

Мало одного костра - другой разложили, а в головах и третий - так в окружении огня и заснули. На яйле холодные ночи, что твои осенние московские. А мы одеты легко. Жались к огню. Плохо спали. Зато отдохнули на славу. А чуть заря, как тронулись в дорогу. Брали крутые подъемы, пробирались над пропастями, точным шагом отчеканивали по узким линейкам труднейших горных троп. Уже выбились из сил. Вот она и вершина - голая, мелкокаменистая, знойная, открытая всем непогодам. Ниже, по зеленым высохшим склонам, пасутся стада, а здесь, на макушке, нет ничего - тут одни раскаленные, горячие каменья.

Мы на яйле. Перевалили через хребет и снова воротились на эту сторону. Дорогу никто не знает - шли наугад. Опустились в глубочайшее горное ущелье - здесь нет ни дороги, ни пути: видимо, когда-то ущелье это было руслом горной реки - теперь оно безводно, завалено обвалами скал, вывернутыми с корнем гигантскими деревьями, мелким щебнем. Такого пути я еще никогда не проходил - спускались вниз почти на весу, хватаясь за один выступ, перескакивая к другому, прыгая со скалы на скалу, цепляясь за всякую крошечную выемку. Так полторы-две версты. Дорога изумительной красоты - поражает она своей дикостью, первобытной, нетронутой, свежей красотой, неожиданностью и разнообразием картин глухого ущелья... Ах, какая это необузданная первозданная красота! Кабы не дьявольская эта усталость - казалось бы по десять, по двадцать раз спустился и снова, снова влез на эти огромные камни, с которых и вверх и вниз распахиваются такие причудливые волшебные картины...

Впечатление от похода неизгладимое. Напитался я красотой горной досыта. Теперь тихой, радостной истомой ноют усталые ноги, а тело, измученное походом, вздрагивает и просит покоя. Уже ночь. А я сижу, пишу эти короткие памятки свои о походе на яйлу. Море освежило - часть усталости смыло оно с меня солеными волнами. Сейчас в звездный вечер пошел и сел на пляже. Никого кругом. Красота. Тишина. Только море прибоем целует влажные берега. Нахлынет, зальет, прижмется к каменьям и мчится, сытое, прочь...

"Жемчужина Юга". Очерки о Крыме. 1924 г.