Шайтанъ-сарай

Шайтанъ-сарай

- Разскажи, Асанъ, почему люди назвали этотъ домъ-Чортовымъ. Асанъ сдвинулъ на затылокъ свою барашковую шапку, было жарко, и усмехнулся.

- Разскажу-не поверишь. Зачемъ разсказывать!

Мы сидели подъ плетнемъ у известнаго всемъ въ долине домика въ ущелъе Ялы-Богазъ. Ущелье, точно талья красавицы, делитъ долину на две. На северъ - отузская деревня съ поселками, старыя помещичьи усадьбы, татарскiе сады. На югъ- виноградники, сбегающiе по склонамъ къ морю, и среди нихъ-беленкiе домики нарождающагося курорта.

Зная Асана, я промолчалъ.

- Если хочешь, разскажу. Только ты не смейся.

Когда Шайтанъ, где поселится, скоро оттуда не уйдетъ. Жилъ здесь грекъ-дангалакъ; клады копалъ. Нашелъ - не нашелъ, умеръ. Жилъ армянинъ богатый; людей не любилъ; деньги любилъ; умеръ. Потомъ чабаны собирались ночью, виноградъ крали, телятъ резали; вмеcтe кушали; другъ друга зарезали. Такъ наши старики говорили. Потомъ никто не жилъ. Одинъ чабанъ Мамутъ, когда на ropе пасъ барашекъ, пряталъ въ домъ свою хурду-мурду. Еще хуже вышло.

И Асанъ разсказалъ случай, имевшiй, какъ говорятъ, место въ действительности.

- Видишь развалины на горе, подъ скалой? Тамъ была прежде греческая келисе. Давно была. Теперь стенка осталась, раньше крыша держалась, сводъ былъ.

Одинъ разъ случилась гроза. Дождь большой пошелъ, вода съ горъ побежала, камни понесла. Мамуть загналъ барашекъ за стенку, самъ спрятался подъ сводъ. Стоить, поетъ. Веселый былъ человекъ. Горя не зналъ. А дождь - больше и больше. - Анасыны, говорить. Надоело ему. Нечего было делать, въ рукахъ таякъ, которымъ за ноги барашекъ ловятъ, давай стучать по стене. Везде - такъ, въ одномъ месте -не такъ. Еще постучалъ.

- Можетъ кладъ найду, думаетъ. Хочетъ выломать камень изъ стены. Вдругъ слышить:-Эй, Мамуть, не тронь лучше! Плохо будетъ. Посмотрелъ, - никого нетъ. Началъ камень выбивать.- Не тронь, слышить опять; будешь богатымъ, червонцемъ подавишься.

Сплюнулъ Мамуть. - Анасыны, бабасыны; врешь, Шайтанъ, богатымъ всегда хорошо. Навалился какъ следуеть и сдвинулъ камень съ места. Видитъ печь, а въ ней кувшинъ съ червонцами. Ахнулъ Мамуть. Столько золота! На всю деревню хватить. Задрожалъ отъ радости, спешитъ спрятать кладъ, чтобы другiе не увидели. Только камень назадъ не пошелъ. Высыпалъ все червонцы въ чекмень, завернулъ въ узелъ, подъ кустъ до вечера положилъ.

Дождь прошелъ, выгналъ стадо пасти, а самъ на кустъ смотрить. Кустъ горить - не горить, - дымится. - Вай, Алла! Солнце еще высоко, въ деревню не скоро; сталь думать - какой богатый человекъ теперь будетъ. Принесетъ червонцы домой, отдастъ жень: - Нa! Самъ падишахъ больше не дасть, а я, чабанъ, все тебе подарю. Положимъ - не подарю; только такъ скажу. Смеется самъ. - Куплю себe домъ въ Ялы-Богазъ; домъ на дороге, открою кофейню; стадо свое заведу; чабаны свои будуть. Ни одна овца не пропадетъ. Украдетъ чабанъ - сейчасъ поймаю. Первый богачъ въ Отузахъ буду. Такъ думалъ Мамуть, ждалъ, когда солнце за Папастепэ зайдетъ - гнать стадо домой. И гналъ такъ, что самъ удивлялся. Бежалъ самъ, бежали барашки, бежали собаки.

Прибъжалъ къ себъ, развернулъ на полу чекмень, позвалъ жену. - Смотри!

Съ ума сошла женщина отъ радости; побежала къ соседке; та - къ другой. Вся деревня собралась, поздравляютъ Мамута. Одинъ имамъ прошелъ мимо, покачалъ головой; зналъ разные случаи.

Послалъ Мамуть за бараниной. Десять окъ на червонецъ дали, бабамъ каурму велелъ варить. - Кушайте все, воть какой я человекъ, не какъ другiе.

Стали хвалить Мамута: - Добрый человъкъ, хорошiй человекъ, уважаемый будешь человекъ. Смотрели червонцы. Чужiе, не похожи на турецкiе. Сотскiй советовалъ позвать караима Шапшала. Шапшалъ виноградъ покупалъ, образованный человекъ былъ. Позвали. Обещалъ помочь. Скоро поедеть въ Стамбулъ, тамъ разменяетъ на наши деньги. Только третью часть себе требуетъ. Поторговались, сошлись на четвертой. Отдалъ Мамуть все червонцы, себе немного на баранину оставилъ. Не спалъ ночью, все думалъ, что много далъ за хлопоты. Обидно было. Мучился человекъ.

На другой день стада не погналъ. Когда богатый, разве будешь чабаномъ! Пошелъ домъ торговать въ Ялы-Богазъ. Никто не жилъ въ доме - дешево продали. Безъ денегъ въ долгъ купилъ. Мулла татарламу сделалъ по шapiaтy. Мастеровъ нанялъ домъ поправить. Безъ денегъ пошли, знали, что Мамутъ самый богатый человекъ на деревне.

Ждетъ Мамутъ караима Шапшала. Все не едетъ. Пришла ураза, нельзя целый день кушать. Недоволенъ Мамутъ, къ баранине привыкъ. Сталъ бранить потихоньку старый законъ, а Шайтанъ смеется: - Скоро Мамутъ моимъ будетъ!

По ночамъ слышитъ Мамутъ чужой голосъ: - Обманулъ тебя Шапшалъ. Пропали червонцы. Никогда не увидишь ихъ. Хмурымъ встаетъ по утру Мамутъ. Bсе радуются: скоро Курбанъ-байрамъ; Мамутъ сердитъ на всехъ, не думаетъ о празднике.

Одинъ разъ въ деревни услышали колокольчикъ. Прiехалъ начальникъ. Бежитъ сотскiй за Мамутомъ.

- Иди, тебя зоветъ.

- Зачемъ?

- Ты кладъ, говорить, нашелъ; куда его девалъ? Испугался Мамутъ.- Скажи, не нашелъ.

- Какъ скажу? Все знаютъ.

- Ну, скажи, дома нетъ.

Почесалъ сотскiй затылокъ и ушелъ къ начальнику.

А Мамутъ взялъ со стены ружье и ушелъ черезъ сады въ Ялы-Богазъ.

Надъ ущельемъ нависла черная туча, темно стало; буря началась; вспомнилъ Мамутъ тотъ день, когда кладъ нашелъ.

Ветеръ деревья ломаетъ, въ трубе воетъ; собаки на дворе воютъ, не хорошо воють, покойника чуютъ.

Положилъ Мамутъ чекмень на полъ, легъ спать. Заснулъ, не заснулъ - не знаетъ. Только видитъ въ углу на корточкахъ сидятъ гости: белый, черный, грекъ-дангалакъ, армянинъ хозяинъ, зарезанные чабаны. Сидятъ, тихонько разговариваютъ, боятся разбудить Мамута. Пошевелился Мамутъ. Погладилъ длинную бороду белый.

- Мамутъ, къ тебе пришли. Сначала я скажу, потомъ онъ скажетъ. Посмотримъ, кого послушаешь...

Долго говорилъ белый, душу спасти просилъ, на мечеть мулле дать, бедному соседу дать, сироту въ домъ принять. Напишетъ мулла въ Стамбулъ, поймаютъ Шапшала, вернуть въ Отузы деньги. Не будетъ Мамутъ въ тюрьме сидеть: начальника хорошо попросятъ. Когда начальника хорошо просить, начальникъ добрый будетъ.

Смеется черный. - Только Шапшала, где найдешь? Давно изъ Стамбула ушелъ. Хочешь деньги, можно иметъ деньги. Скоро начальникъ пойдет. Насыпь больше дроби въ ружье. Близко поддеть. Будетъ много денегъ.

Поднялся Мамутъ на ноги; точно провалились всe его гости; только полъ заскрипелъ. Слышитъ звенитъ колокольчикъ. Зарядилъ ружье, за окошко спрятался. Шагомъ едетъ начальникъ, дорога плохая. Вспомнилъ о Мамутовомъ кладе, оглянулся на домъ. Блеснуло въ окне что-то, пошелъ по горамъ гулять выстрелъ. Позади ехали верховые; бросились къ дому, схватили Мамута, скрутили кушакомъ ему руки. Не боролся Мамутъ; зналъ, что пропалъ человекъ.

Сидитъ Мамутъ въ тюрьме, ни пьетъ, ни естъ, позеленелъ; всю ночь съ кемъ-то разговариваетъ. Страшно караульному: одинъ, а на два голоса разговаривает. Сумашедшiй, думаетъ. Вдругъ, видитъ, сталъ Мамутъ рвать на ceбе шаровары, схватилъ что-то въ руку, запрыгалъ отъ радости. Не сталъ караульный дальше смотреть, зашелъ за дверь; не виделъ, какъ вскочилъ къ Мамуту зеленый Шайтанъ, какъ руку на плечо положилъ.

- Прячь скорей свой последнiй червонецъ; увидятъ - отберутъ. Прячь въ ротъ. Сунулъ Мамутъ въ ротъ червонецъ. Зазвенелъ засовъ тюрьмы. Глотнулъ Мамуть

и удавился.

Узнали въ деревне, что удавился червонцемъ Мамутъ, говорили:-Жадный былъ человекъ, глупый былъ человекъ, домъ въ Ялы-Богазе купить захотелъ. Кто въ Ялы-Богазе можетъ жить! Нечего жалеть такого человека!

Съ того времени никто въ этомъ доме не живетъ и народъ называетъ - Шайтанъ-сарай.

Помолчалъ Асанъ, а потомъ прибавилъ:

- Можетъ быть и теперь Шайтанъ здесь живетъ. Кто знаетъ! Когда Шайтанъ, где станетъ жить, долго оттуда не уйдетъ!