Тихiй звонъ

Тихiй звонъ

Сказанiе о Карадагскомъ монастыре, неимевшемъ по бедности колоколовъ, и о звоне св. Стефана, который услышали съ моря, когда правитель страны Анастасъ освободилъ невинно осужденнаго,- живетъ поныне среди рыбаковъ.

Отвесными спадами и пропастями надвинулся Карадагъ на безпокойное море, хотелъ задавить его своею тяжестью и засыпать тысячью подводныхъ камней.

Какъ разъяренная, бросается волна къ подножью горнаго великана, белой пеной вздымается на прибрежныя скалы и, въ безсилiи проникнуть въ жилище земли, cбегаетъ въ морскiя пучины.

Дышетъ мощью борьбы суровый Карадагъ, гордой песней отваги щумятъ черныя волны, красота тихой глади редко заглянетъ въ изгибъ береговъ.

Только тамъ, где зеленымъ откосомъ сползаеть ущелье къ заливу, чаще вееть миромъ покоя, светлей глубина синихъ водъ, манить негой и лаской приветливый берегъ.

Обвилъ виноградъ въ этомъ месте серые камни развалинъ древняго храма, желтый шиповникъ смешался съ пунцовымъ пioномъ и широкiй opеxъ тенитъ усталаго прохладой въ знойный день.

Въ светлыя ночи встаютъ изъ развалинъ виденъя давнихъ летъ; церковная песнь чудится въ легкомъ движенш отлива; точно серебрится въ лунныхъ лучахъ исчезнувшiй кресть.

Изъ ущелья, въ белыхъ пятнахъ тумана, выходятъ тени людей; въ черныхъ впадинахъ скалъ зажигаетъ светлякъ пасхальныя свечи; шелестятъ по листве голоса неясною сказкой.

Mipъ таинственныхъ грезъ подходить къ мipy виденiй, и для чистой души, въ сочетанiяхъ правдивыхъ, исчезаеть грань месть и временъ.

Колыхаясь огромный корабль отделяется отъ скалъ и идетъ въ зыбь волны. На корме у него, въ ореоле лучей, уходящiй на мученическiй подвигъ святитель Стефанъ; отразились лучи по волне серебристымъ отсветомъ.

Оглянулся святитель на землю: затемнилась гора. Черной манией укрылъ Карадагъ глубины пропастей, черной дымкой задернулись воды залива. Молился Стефанъ. Легкiй бризъ доносилъ до земли святыя слова и внимали имъ тени у развалины храма.

Изъ толпы отделилась одна; светъ звезды побежалъ по мечу правителя Θулъ Анастаса. Со скалы взбилъ крылами мощный орелъ; содрогнулся рой виденiй.

Изъ пещеры взлетела сова. Раздалось погребальное пенье оттуда, и плачевной волной понеслось. Догорающiй светъ, отголосокь костра рыбаковъ, по тропинке скользнулъ и на ней промелькнула тень старца.

Плакалъ старецъ, - въ Светлую ночь совершилось въ Θулахъ убiйство, - на кровавый искусъ осудилъ Анастасъ неповинныхъ.

Оборвались откуда-то камни, долго бежали по кручамъ оврага; въ шорохе ихъ былъ слышенъ неявственный ропотъ.

Надъ скалой загорелась краснымъ светомъ звезда, отразилась багрянцемъ въ заливе, упала тонкимъ лучомъ на шипъ дикихъ розъ и кровинкой казалась въ пiоне.

И вздрогнула тень Анастаса, опустила свой мечъ; скатилась съ пiона кровинка; взвилась белая чайка съ утеса, понеслась надъ горой: видно откроются двери Θулской тюрьмы.

Зажглась въ небесахъ звездная сеть, белымъ светомъ обвила луна Карадагъ, оделась гора въ ризу блеска отъ отсвета звездъ.

Заискрилось море миллiономъ огней.

По зыби морской, отъ развалинъ стариннаго храма, развернулся коверъ бриллiантовъ и надъ нимъ хороводь светлыхъ душъ, въ прозрачномъ венце облаковъ, пелъ пасхальный канонъ:

- Христосъ анэсти!

На мгновенiе мелькнулъ въ уходящей дали Стефановь корабль и оттуда, где онъ исчезъ, понесся волной тихiй пасхальный звонъ.

Радость светлаго дня доносилъ тихiй звонь до земли; перекатами эха былъ подхваченъ въ горахъ Карадага, перекинуть на северъ неясной мечтой; у костра пробудилъ рыбаковъ.

И исчезъ мiръ виденiй.

И исчезъ мiръ виденiй